Следующий социальный круг формирования композитора связан с учителями-музыкантами. Младшие дети семьи Тока обучались в музыкальной школе Кызыла по классам фортепиано (Анна и Владимир) и баяна (Виктор), демонстрируя явные успехи.

Владимиру повезло учиться первые 5 лет в классе опытнейшего педагога Е.Р. Близнюк , которая со своим супругом и дочерью в те годы волей судьбы оказалась в Туве и трудилась в Кызылской ДМШ. Роль ДМШ в культуре Кызыла тех лет трудно переоценить, поскольку активная концертно-просветительская работа коллектива школы фактически восполняла деятельность несуществующей еще тогда местной филармонии.
Учитывая занятость родителей, а также то, что в доме Тока за детьми следила русская домработница, вполне понятно, почему Владимир Салчакович, в отличие от старшего поколения тувинских композиторов (Алексея Чыргал-оола, Ростислава Кенденбиля, Саая Бюрбе), не был носителем тувинской традиционной культуры и языка. Таким образом, музыкальный вектор развития будущего композитора формировался из звучащей вокруг музыки и главным образом – из постигаемого им самим фортепианного учебного репертуара ДМШ, который, как всем музыкантам хорошо известно, представляет стилистику академической музыки новоевропейского типа (это и пьесы зарубежных композиторов, и русских, и советских авторов). Этнические традиции прививались же исподволь, главным образом, через глубокое почитание окружающей природы, что в высшей степени свойственно тувинскому менталитету.

Семейный круг в музыкальном развитии Владимира сохранял свое значение на протяжении всей его жизни – так сложилось, что судьбы младших братьев оказались неразрывны: несмотря на разницу в возрасте, Владимир и Виктор учились в общеобразовательной школе в одном классе, вместе поступали в консерваторию, вместе до конца жизни трудились в одном коллективе.

Социальный круг будущего композитора в области профессионального образования расширился в период 1960-х – это время Новосибирской консерватории, годы учебы в ней, общение с другими студентами, сама атмосфера профильного вуза и культурная жизнь большого сибирского города. Выбор профессионального пути был, с одной стороны, предрешен родителями (которые, по словам самого композитора, не хотели, чтобы их дети занимались политикой), с другой – личными интересами братьев Тока. Здесь следует пояснить, что, закончив ДМШ в 1958 году, до поступления в консерваторию Владимир не получал образования по программе музыкального училища (его в республике попросту тогда еще не было), соответственно, Виктор тоже. Тем не менее, приехавший весной 1960 года в Кызыл для отбора абитуриентов зав.кафедрой народных инструментов Новосибирской консерватории В.А. Подъельский рекомендовал братьям Тока поступать на подготовительный курс. Поддержка четы Близнюк–Шевчук тоже сыграла свою роль, но очевидная нехватка знаний в связи с отсутствием училищного курса, конечно, создавала определенные сложности в процессе обучения, который оказался прерванным. После окончания подготовительного отделения (на котором экстернатом был освоен курс музучилища), на первом курсе консерватории Владимир взял академический отпуск по болезни, потом был отчислен . Так, к сожалению, Тока не завершил своё обучение в консерватории .

Тем не менее, годы, связанные с Новосибирском, стали исключительно важными в профессиональном становлении: во-первых, это учеба в специальном классе такого мастера, как М.С. Лебензон , во-вторых, первые опыты сочинения музыки, совершавшиеся пока самостоятельно. Сразу обращает на себя внимание выбор жанров для творчества – фортепианная музыка, инструментальные композиции. Отнюдь не песни, с которых начинали свой путь большинство тувинских авторов (что сразу было отмечено местными музыковедами В.Л. Сапельцевым и З.К. Казанцевой). Среди первых произведений Владимира Тока ¬¬– концерт для фортепиано с оркестром «Улан-цэцэг» (Красный цветок) и симфоническая поэма «Тувинские пейзажи», прозвучавшая в концерте декады тувинского искусства в Москве в 1964 году в исполнении автора.

Освоение в фортепианном классе М.С. Лебензон произведений С.В. Рахманинова (блестящим интерпретатором творчества которого она являлась) во многом определило стилевые ориентиры Владимира Тока, которого на малой родине потом нередко называли «тувинским Рахманиновым» . От русского гения, по-видимому, проистекает интерес Тока к жанрам этюда-картины (Этюд-картина Es-dur Тока), фортепианного дуэта («Енисейская акварель»), концерта для фортепиано с оркестром («Улан-Цэцэг»). Освоение романтического фортепианного репертуара также отразилось в дальнейшем обращении к жанрам прелюдии (цикл прелюдий Тока), музыкального момента (Музыкальный момент для скрипки и фортепиано), ноктюрна (ставший репертуарным Ноктюрн для солирующего гобоя и симфонического оркестра). Любовь к импровизациям за роялем стала неотъемлемой частью творческого процесса, определив также несколько импровизационный характер изложения и развития тематического материала, что повлияло на способ формообразования, в результате чего формы многих сочинений Тока отличаются текучестью и не всегда четко структурированы.

Объективная необходимость композиторского образования привела в 1972 году к прохождению специальной стажировки в Ленинградской консерватории под руководством А.Д. Мнацаканяна (тогда еще молодого автора, успешно реализующего себя в том числе в области киномузыки). Подобные стажировки в столичных консерваториях в свое время прошли тувинские композиторы старшего поколения (С. Бюрбе и Р. Кенденбиль), но они были достаточно длительными (до трех лет), у Тока же снова получился неполный вариант обучения – только 1 год, потому что в связи с болезнью отца в начале мая 1973 года пришлось ехать сначала в Москву, а потом – на похороны в Кызыл. Несмотря на это, занятия в Ленинградской консерватории и строгий контроль со стороны педагога не прошли даром, позволив Владимиру увереннее овладеть ремеслом композитора, расширить жанровый диапазон, начать подступы к сложнейшим из них – симфонии, балету.