Имя талантливого самобытного алтайского художника Григория Ивановича Чорос-Гуркина в Туве известно не многим, разве что любителям живописи, да тем, кто успел посетить передвижную выставку картин, привезенную с родины художника – Горного Алтая в 2015 году и посвященную его юбилею, 145-летию со дня рождения.
Но прежде чем рассказать об этом периоде жизни и творчества художника, обратимся к его биографии.
Для живущего здесь народа Алтай живой. Горы-баатыры в эпических сказаниях у алтайцев, Беловодье в былинах у старообрядцев. Сотни лет проявлял себя вечный Алтай через богатейший фольклор обитавших в его лоне людей, но вот решил он однажды явить себя миру еще и через изобразительное искусство, вложив высокий художественный дар в дитя, родившееся на свет в селе Улала (ныне г. Горно-Алтайск) 12 января 1870 г.
Григорий Иванович Гуркин родился в семье потомков теленгитского хана Коная, представителя рода «чорос», название которого позднее Гуркин сделает частью своей фамилии.
Не только в красках нашло оно отражение, но и в его яркой прозе. Ну что же, давайте соприкоснемся с мироощущением художника, описанными им самим. «Я как бы вижу первый день мироздания! Когда после векового мрака ты, Хан-Алтай, впервые был освещен восходящим солнцем, как загорелись тогда твои причудливые скалы и как заблистали тогда твои изумрудные ледники! Как зацвело и затрепетало все вокруг, сливаясь в одну сплошную музыку, в один нескончаемый чудный аккорд… природа ликовала… Божья песнь, как волосяная струна, прозвучала тогда и наполнила тебя музыкой природы: грохотом водопадов и шумом бурных рек. И полилась та музыка через горы и стремнины, через цветущие и благовонные долины. Взбивая пену о громадные камни, неслась бурливая красавица Катунь. Шумели водопады, окрашиваясь радугой и серебряными нитями обвивая уступы скал твоих, Хан-Алтай!»
Как известно, в 1919 году, во время установления в Сибири Временного Сибирского правительства адмирала Колчака, Г.И. Гуркин по доносу сотрудников Каракорумской Управы, председателем которой он являлся, был арестован и некоторое время провел в Бийской тюрьме. Его обвиняли в сепаратизме, в том, что он против русских и т.д.
После освобождения, очень быстро, упаковав самое драгоценное, что у него было, – это, естественно, его картины, взяв из школы в Улале своих младших сыновей, он конным караваном отправился в Монголию, прекрасно понимая, как опасно в это время было оставаться на родине.
Осенью 1921 года в Улангоме появился сводный отряд красных партизан под командованием Сергея Кочетова, с которым семья Гуркиных решила выехать из Монголии в Туву. Вместе с ними выехал русский колонист в Монголии Алексей Бурдуков, в будущем известный ученый-востоковед, который через год, когда Гуркина вновь арестуют, теперь уже в Туве, по подозрению его в связи с белым генералом Кайгородовым, будет писать Иннокентию Сафьянову: «Должен сказать, что не знаю его деятельности на Алтае, но с приходом в Монголию он жил очень нуждаясь, и ни в каких авантюрах Кайгородова не принимал участия. В беседах он выражал лишь одну заботу, как ему сохранить от гибели его картины, которые он бережно провез через все горные тропы и хранил их, как свой единственный глаз».
В 1923 году Гуркины переезжают в город Красный, где получают более достойную и лучше оплачиваемую работу: пишут декорации для постановок в Народном доме, по заказу министерства торговли делают экономическую картограмму Урянхайского края.
Очевидно, в это время Григорий Иванович познакомился и подружился с семьей Михаила Иннокентьевича Сафьянова, работавшего в то время в г.Красном торговым представителем. И, несомненно, Михаил Георгиевич как мог помогал алтайскому художнику и его семье выжить в те нелегкие времена, находя для них государственные заказы, такие как эскиз диорамы Танну-Тувинской республики и экономическую картограмму Урянхайского края.
В благодарность за эту помощь Гуркин дарит семье Сафьяновых четыре своих прекрасных пейзажа, написанных именно здесь, в Туве, а одну картину он пишет по заказу Михаила Георгиевича.
Всего в Туве Гуркиным сделано около сотни изображений тувинского пейзажа, и большинство из них можно поделить на несколько тематических циклов, два из которых наиболее часто встречающиеся, это «Озера Тувы» и «Енисей». Представители этих циклов присутствуют в небольшой коллекции семьи Сафьяновых.
В 1925 году Григорий Иванович возвратился на родину, там ему были устроены две выставки: сначала в Новосибирске, а затем в Москве, где свой восторг творчеством самобытного алтайца высказал нарком просвещения Луначарский.
И печально известный 1937 г. На шестьдесят седьмом году жизни репрессивный режим нанес художнику смертельный удар, попытавшись также вычеркнуть его имя из людской памяти. Но тщетно, история со временем все расставляет на свои места. Режимы уходят, творцы остаются.
«Все вокуг первобытно, грандиозно и величаво: могучим кольцом раскинулись и ушли в беспредельную даль горы. Мягкие линии сдвинулись одна за другую, смешались в лабиринте очертаний и замкнулись в неуловимой дали воздушной лазури. Какой везде простор и какая мощь!… Это ты, заколдованный…, царственный Алтай!… Это ты окутался туманами, которые как мысли, бегут с твоего могучего чела в неведомые страны… Это ты, богатырь, дремлешь веками, сдвинув свои морщинистые брови, и думаешь свои заветные добрые думы… И вот, среди этого могучего заколдованного царства, среди величественной природы, среди громад голубых гор, среди дремучих темных лесов, по нежным, благоухающим цветами долинам, по золотому дну Алтая, течет изумрудная река — красавица Катунь. Глубоко врезалась она в самое сердце Алтая между ущелий извилась голубою лентой. Бурная, неугомонная, крепко прижалась она к груди великана и стремительно, с шумом, течет впереди… И нет, кажется, никакой силы, могущей остановить ее течение, нет преград ее стремлению и могучему бегу… Г.И. Чорос-Гуркин».
Т. Е. Верещагина, заведующая Историко-краеведческим филиалом имени Сафьяновых Национального музея Республики Тыва в городе Туран Пий-Хемского кожууна, г. Туран.
А.С. Суразаков, «Г.И. Чорос-Гуркин», каталог.
