Тяжелая участь выпала на долю женщины в дореволюционной Туве. Женщина была рабыней в феодальном обществе. В памяти женщин старшего поколения сохранились унижавшие их достоинство пренебрежительные пословицы феодально-байского толка, такие как:
Өшкү бажын тавакка салбас, Козьей головой не угощают,
Эшпи сөзүн херекке албас. С бабьим словом не считаются.
Женщина была придавлена тяжелым изнуряющим домашним трудом.
Рабскому положению женщины в феодальной Туве во многом содействовал ламаизм, который считал женщину низшим существом, а любовь к женщине ― позором для мужчины: «доколе в мужчине не подавлена даже самомалейшая любовь к женщине, дотоле его дух находится в состоянии рабства».
И только в народном эпосе и сказках была отражена народная мечта о свободе женщины. Издали столетий встает незабываемый трогательный образ Бора-Шээлей – богатырки — воительницы, которая из самоотверженной любви к брату совершает чудесные подвиги.
Женщина в сказках, как и в жизни, трудолюбива; она мастерица на все руки. Даже имена героинь представляют собой развернутые эпитеты их красоты и мудрости: ай-хун херелдиг Алдын дангына (Золотая красавица, излучающая сияние луны и солнца), Биликтиг дангына (Мудрая красавица), Чечен-кыс (Умная девушка), Алдын-Мерген дангына (Золотая мудрая красавица), Торгун-Чузун (Цвет шелка) и др. Опоэтизирован в фольклоре образ матери и мудрой старухи, которые нарекают героев хорошим именем, учат их уму-разуму.
Лирическая героиня народных песен стремится к свободе:
Родилась бы я орлом —
Свила бы гнездо на утесе,
Родилась бы я парнем —
Речь держала бы перед ханом.
В народном творчестве утверждается вера в лучшее будущее женщины: «Ие көрбээнин кызы көөр» (Чего мать не видела — дочь увидит),—говорит в пословице.
Народ воздал должное силе верности женщины, ее нежности и любви. Вместе тем, зло высмеиваются в сказках ханши и ханские прислужницы (шивишкин) их жадность, болтливость, завистливость, безделье.
Литературная традиция в создании образа положительной героини-женщины складывалась под непосредственным воздействием фольклора.
Не будет преувеличением сказать, что тувинская литература свою первую страницу открыла образом женщины.
Великий Октябрь разогнал черные тучи и открыл солнце тувинской женщины. Она вдохнула воздух свободы и увидела прекрасное будущее. Столетия нищеты и мрака исчезли. Трехголовый змей — феодал, лама и колонизатор, который пожирал молодость и счастье тувинки, был раздавлен богатырской силой народа. Ей ли, дочери могучего Улуг-Хема, не звенеть теперь в песне, не славиться в делах и не отдавать всю силу своей души народу — строителю счастливого будущего, о котором мечтали ушедшие поколения женщин?!
В искоренении самых заскорузлых, самых стойких, самых реакционных пережитков мрачного прошлого в быту, в отношении к женщине большую роль сыграла художественная литература — мощное средство идейного влияния на широкие массы.
В конце 20-х годов женский вопрос, как никогда раньше, стоял в центре внимания общественности особенно остро. Это было связано с глубокими революционными преобразованиями в жизни народов национальных районов страны.
Почти одновременно в национальных республиках и областях Советского Союза появляются первые рассказы и повести о женщине. В Киргизии в 1927 г. ― «Аджар» К. Баялинова, в Казахстане в 1928 г. — «Степной сказ» Антонины Нухрат и др. С согласия А. Нухрат повесть «Степной сказ» была художественно переложена на тувинский язык под названием «Рассказ Самбукай».
История девушки Самбукай, насильно выданной замуж, прошедшей тяжелый жизненный путь в чужой семье, борющейся за человеческое достоинство, повесть особенно волнующей и близкой тувинскому читателю.
Среди женских образов тувинской литературы особенной красотой, большой силой выделяется лирико-драматический образ Кары из «Хайыраан бот» В. Кок-оола. Долгую сценическую жизнь прошла эта драма, более 500 раз была, она была поставлена на сцене.
Почему образ Кары до сих пор продолжает волновать нашего современника-зрителя, заставляет думать и размышлять, несмотря на то, что она героиня уже прошедшего исторического этапа.
Прежде всего, потому, что сама пьеса глубоко народна и реалистична. Психологически глубоко обрисован образ Кары, которую богатый, нелюбимый
Кенден-Хуурак по существу купил за две дойные коровы. Сильный, цельный характер Кара с наибольшей глубиной раскрывается в любви, он близок русской Катерине («Гроза») и осетинке Фатиме («Фатима»).
Духовный мир Кары обрисован разносторонне и последовательно в постепенно растущем напряжении борьбы с враждебным окружением.
Драма личная, бытовая перерастает в социальную во всем историческом своеобразии тувинских условий. В трагическом образе Кары подчеркнуто сознание ее высокого человеческого достоинства. Наперекор канонам феодализма она уходит с любимым человеком и… гибнет. Этот смелый протест одиночки подчеркивает силу характера Кары, с одной стороны, и всю бесчеловечность феодального строя, быта, морали, с другой.
Образ женщины нашел свое наиболее яркое воплощение в творчестве
С. Сарыг-оола. «Огромное влияние женщины, как матери, ― говорит поэт С. Сарыг-оол.― Она стала символом всего прекрасного на земле, лучших человеческих качеств, символом родины. Это она в бессонные ночи охраняет покой детей, это она благословляет своих сынов и дочерей на новые подвиги».
Как писатель Хамза в узбекской литературе, Тукай в татарской, так и Сарыг-оол в тувинской литературе глубоко разработал тему женщины, создал целую галерею портретов тувинских женщин, портретов своеобразных и убедительных. Поэт с большой взволнованностью воспевает женщину-мать, ее справедливость, трудолюбие, отзывчивость и душевную красоту в стихотворении «Женщина» (1935 г.).
В поэме «Саны-Моге» (1942 г.) ярко запечатлена горькая участь матери-тувинки Боксе, оставившей детей чужим людям, так как сама она не в силах была их прокормить:
Плакала, причитала:
— Лучше б вам света не знать,
Лучше б умерли в люльке —
Меньше пришлось бы страдать.
Чтоб материнскому сердцу
В горе о них не болеть,
Лучше бы над колыбелью
Песен мне детям не петь.
(Перев. Г. Ярославцева)
Прошли долгие трудные годы и, наконец, Боксе узнает, что сын ее жив. Сколько невыразимой радости и печали в сцене встречи! Ведь жизнь ничуть не стала лучше ― все та же нищета и голод, беспросветная жизнь батрачки с зари до зари на ногах. Мудры ее рассуждения о жизни, в своем наказе она передает сыну житейский опыт, учит уважать труд. Она смотрит прямо в лицо ветрам жизни и по-своему протестует против господствующей несправедливости:
Уж если неравенство кто-то Как люди его терпели
Создать на земле посмел, И бог-то куда смотрел?
Труд кормит, а солнце греет. Будь честен, смотри смелее.
Не бойся труда сынок. Но только не будь одинок.
Одним из первых портретов новой женской судьбы является образ Ошку-Саар из стихотворения «Награжденная». Контрастность изображения ― старая жизнь и новая, прежде и теперь ― это характерная черта лирики С. Сарыг-оола и одна из сложившихся традиций тувинской литературы. Сознательное противопоставление мучительного прошлого замечательному сегодня и еще более прекрасному завтра вызвано стремительными изменениями в исторических судьбах тувинского народа.
Лирическая героиня стихотворения «Хомус говорит» (1943 г.) рвется из одинокой юрты к радости коллективного труда, ее манит светлый, высокий дом― эти первые сдвиги в сознании аратки зорко подмечены поэтом.
В годы Великой Отечественной войны Советского Союза тувинские женщины внесли свой вклад в дело разгрома врага: собирали подарки фронтовикам, бескорыстно передавали свой скот, свои накопления сражающейся армии и трудились на своих постах во имя победы.
На фронт ушли тувинки-добровольцы ― орлицы Саянских хребтов: Галина Сынаа, Монгуш Амаа, Ховалыг Бичен, Тюлюш Норжун, Монгуш Байлак, Монгуш Севил и др.
Этот могучий патриотический порыв и самоотверженный труд запечатлен в лучших творениях тувинских писателей, в частности в произведениях С. Сарыг-оола. В стихотворении «Будет замечательно!» поэт славит девушку-фронтовичку, которая скоро вернется с победой в родную Туву. В образе матери Хорлуу одноименного стихотворения, с любовью передающей своих овец в фонд помощи армии, раскрывается патриотический порыв тувинского народа.
С восторгом и гордостью воспеты расцветающая послевоенная жизнь и образ колхозницы ― строителя нового степного поселка в произведении «Колхозные девушки»:
Проворные рассчитаны движенья,
И, кажется,— на девушек взгляни!—
Забыв себя, в задорном упоенье
Ловчей мужчин работают они…
(Перев. Е. Стариншой)
В стихотворении «Хенче» паренек влюблен в гордую озорную девушку Хенче. Ее красоту и обаяние восхищенно поет поэт. И солнце, и ветерок, и ива, и облачко окружает ее своим вниманием. Вместе с поэтом, словно сама природа любуется светлым, пронизанным солнцем новой жизни, распрямленным станом молодой девушки. Стихотворение написано с необычайной легкостью, изяществом и дышит прелестью молодости. Песня «Красивые глаза» давно распевается молодежью и звучит признанием в любви среди влюбленных.
Поэт вслушивается и всматривается в повседневность, замечает ненужное, борется с пережитками. О том, сколько вреда приносит тувинской девушке раннее замужество, пишет он в стихотворении «Досада»:
Зачем так рано я полюбила,
Себя связала любовью ранней?
Из детства ― в зрелость переступила,
Не озаренная светом знаний.
(Перев. С. Козловой)
Какова же героиня сарыг-ооловской прозы? В повести военных лет «Подарок» (1943 г.) С. Сарыг-оола, как писателя, интересует сила патриотического чувства людей: охотницы Ильдирмы, ее старой матери и мужа-горняка и даже маленького сынишки Адыгжы. Писатель показывает, как формируются новые национальные черты характера, как растет чувство глубокой любви к мужу с сознанием своего гражданского, общественного долга. Сколько в ней нежности, силы воли и деловитости!
С большой художественной силой автор показывает напряженный и самоотверженный труд охотницы из тоджинской тайги. Не утрачивая женственности и мягкости, тувинская женщина умеет быть стойкой и суровой. За ее не многословием и некоторой замкнутостью скрывается богато одаренная, глубокая натура.
Портретная характеристика героини дана только штрихом: «Задубелые щенки Ильдирмы отливали в играющем пламени цветом спелого кедрового ореха, цветом красоты и молодости…»
В этом соотнесении, сближении с природой чувствуется и фольклорная традиция, и народное понимание красоты.
В другой повести С. Сарыг-оола «В колхозе Эртинелиг» (1948 г.) созданы образы новых женщин-колхозниц. Севеӊмаа ― передовая колхозница активная, энергичная, требовательная. С большими трудностями вырвавшись из единоличной жизни, она умело организует своих подруг на ферме, борется с лентяями и врагами колхозного строя. Молодая женщина живет интересами новой колхозной жизни, становится опытным организатором, учится сама и учит других. В ней зреют творческие силы, она вышла на дорогу большой общественной жизни.
С художественной выразительностью, тонким проникновением в психологию старой женщины выписан образ Чудукма. Она трудолюбива, прошла типичный для араток тяжелый жизненный путь, потеряла родных, умерших от голода. Чудукма по началу недоверчиво относится к колхозу, в ней остро борются противоречивые начала, она во многом еще ошибается, запрещает своей юной дочери Сайлыкме вступать в колхоз, но, в конце концов, приходит пониманию новой жизни и становится активной строительницей колхозного строя.
В главных героинях поэмы «Алдын-кыс» и либретто «Чечен и Белекма» ощутимо выражен народно-романтический идеал женщины.
Одним из наиболее значительных и трогательных женских образов являет- образ матери в автобиографической повести С. Сарыг-оола «Воспоминания Ангыр-оола». Читателя подкупает ее скупая, но душевная ласка, неустанный труд во имя своих детей.
Радует чистый живой образ девочки-охотницы Шончалай в одноименном рассказе. Как жанровая лирическая картина, созданная нежной акварелью, освежает и духовно обогащает поэтическая зарисовка «Удивительная песня». Пастушка Хорлуу поет призывную песню своим козам и под песню шьет маймаки. В разговоре с проезжим раскрывается ее цельный образ, озаренный простой спокойной внутренней красотой, со степными привычками и уже богатым жизненным опытом. Красок немного, но характер человека выписан с большой силой. Есть в рассказе одна, своеобразная особенность ― пейзаж дан в скупых деталях, которые создают ощущение пространства степной дали, слитности героини с окружающим миром природы.
В 1959 г. написан очерк «Добрая мать», посвященный славной тувинской женщине Такый-Сюрюн. Ее жизненный путь представляет историко-литературный интерес, она одна из первых женщин, получивших образование в Москве, работала секретарем сумонного Совета. Это о ней в 1931 г. писал М. Горький, восхищенный культурным ростом женщин национальных окраин.
Произведения С. Сарыг-оола о женщине проникнуты исключительной теплотой и глубоким уважением к ней. В его женских образах, обладающих большим эмоциональным воздействием, прослеживается становление нового социалистического характера, формирование новых качеств в отношении к труду, к коллективу, к семье. Тема женщины обогатила творчество С. Сарыг-оола, расширила круг изображаемых им явлений.
Один из писателей старшего поколения О. Саган-оол своеобразно и ярко отразил в своих произведениях судьбу женщины.
В стихотворении «Трактористка» раскрывается новый облик тувинской девушки-трактористки:
Она свободно трактор водит ―
Железный конь послушен ей.
И внешний ветер на свободе
Взбивает шелк ее кудрей.
(Перев. М. Скуратова)
Женщина, которая прежде знала только ступку да ведро, пугливо шарахалась в сторону от «огненной телеги» ― автомашины, теперь с задором работает в родных степях, поет счастливые песни.
Рассказы О. Саган-оола рисуют первые образы женщин-работниц ― Севильбы в «Парне из сумона» и Хандыва ― «Не той дорогой».
Севильба ― общественница, комсомолка, боевая веселая девушка. Она резко и прямо говорит своему другу Бады о его недостатках, воздействуя на его самолюбие: «Ты хочешь сбежать с производства? Я не ожидала, что трусом окажешься. Ты сейчас не в сумоне, а на заводе. Ты храбрый, когда идешь в тайгу на медведя или когда палкой разгоняешь волков, но ты испугался неудачи на производстве».
Большим художественным обаянием обладает образ старой Кара-Уруг рассказа «Аржан». В том, как она мыслит, говорит и работает, писатель во всем тонко прослеживает и обрисовывает типичные черты тувинки. В Кара-Уруг запечатлена национальная неповторимость характера тувинской женщины. В образах стариков-супругов трогают нерушимая верность, глубокое понимание друг друга с полуслова, взаимная забота и тихая ласка.
В пьесах О. Саган-оола много женских характеров: в «Стремлении» — комсорг Дарыйма, в «Одном сельсовете» — зоотехник Долчан и почтальон Сюрюнма, в «Спою тебе» — библиотекарь Хураганмай, медсестра Норжунма ― эти образы говорят о новой большой жизни бывшей аратки-кочевницы.
Одной из первых поэм, посвященных, судьбе аратки в тувинской литературе является поэма «Чечек» С. Пюрбю. Поэт крепкими нитями связан с устной народной поэзией и тяготеет к эпическому изображению жизни. Глубокое знание народного характера, психологии помогает С. Пюрбю повествовать о жизни голосом самого народа.
В поэме «Чечек» С. Пюрбю показывает угнетение, которому подвергались женщины в дореволюционной тувинской степи.
История девушки Чечек, оставшейся сиротой и выросшей в семье бедняки, рассказана во всем богатстве жизненных подробностей и верности исторической правде.
На глазах Чечек происходят непонятные, обычные для дореволюционной Тувы события — у бедного Хая забирают последнюю корову, а потом и лошадь.
Это вызывает в ней тягостные раздумья:
Почему люди живут по-разному
Какие хищные звери рвут друг друга?
Она горько сетут на то, не родилась парнем, чтобы отомстить за горе стариков.
В тувинском фольклоре лирическая героиня прекрасна. Лицо красавицы сравнивается с луной и солнцем, длинные черные косы спускаются до земли, зубы белее снега и молока, глаза, как ягоды черемухи, брови, как крылья птицы, стройный стан, как пихта. Этот традиционный образ носит условный гиперболизованный характер.
Сила образа Чечек не только в том, что он нарисован красками народного фольклора, но и в его лирическом воодушевлении, в живом и трепетном обаянии:
Сверкают черные глаза,
Как иней на солнце…
Стройна, как тростник,
Черные косы ниже пояса,
Щеки, что поспевшая клубника,
Губы ярче цветов хурегелдея.
И голос звонкий, как колокольчик.
(Подстрочный перевод)
Мы видим Чечек девочкой-подростком, потом девушкой, нежно и преданно влюбленной в Мергена, и, наконец, зрелой женщиной.
Разлука с отцом и любимым, смерть Кара-кадай, преследования бая Мензуле сделали бойкую, беспечно веселую Чечек горестно-раздумчивой и стойкой:
Лучше умереть, чем терпеть
Издевательства богачей.
Лучше степь караганная,
Чем юрта жадного бая.
(Подстрочный перевод)
На общем фоне поэмы ясно ощутимы пушкинское воздействие и в структура и в принципах создания образа. И вместе с тем образ Чечек выдержан в лучших национальных традициях. Она шествует по страницам поэмы, окруженная миром родного быта и тувинской природы: звоном весенних ручьев, ароматом цветов, песней жаворонка.
В песнях изливается ее душа, в горе — неутешная, в радости — безудержная. Гордо и романтично звучат слова в заключительной части поэмы:
Нет на земле большей радости,
Чем бессмертная любовь,
Нет на земле дороже сокровища,
Чем желанная свобода.
(Подстрочный перевод)
Образ Чечек — один из самых пленительных образов женщин в тувинской литературе.
Чистотой, предельной наполненностью чувств веет от любовной лирики поэта. Сила «Писем к любимой» — в глубине эмоций, лирической обнаженности трудно уловимого мира чувств, в богатстве ощущений духовно выросшего человека. Оттенки любовных настроений разнообразны, как цвета радуги, и они одушевлены в стихах поэта то картиной встречи влюбленных в степи («В дороге»), то нотой тихой грусти в разлуке с любимой («Сентябрь — май»), то волнующим воспоминанием («Несказанная любовь» и «Знакомство»).
В строчках письма от любимой чудится ее нежный голос. Очарование первой встречи, сокровенные слова признания в любви сливаются в одну прекрасную мелодию воспевания образа любимой женщины, ибо, как сказал еще Чернышевский, «поэзия сердца имеет такие же права, как и поэзия мысли».
Чисто и трепетно звучит одно из самых тонких лирических стихов С. Пюрбю «Почему я полюбил тебя». Здесь любовь связана с глубоким раздумьем, искренним чувством к женщине — возлюбленной, труженице, соратнице. Во всем этом радуют существенные приметы нашей современности.
Нет, радость не выпросишь, как подаянье,
Она ведь не як — не возьмешь у соседа.
Лишь тот, кто в работе являет старанье,
Достоин и личное счастье изведать.
Любимая! Это закон неизбежный,
И все мы ему в нашей жизни подвластны,
Поэтому любим и чисто и нежно.
Поэтому чувства свежи и прекрасны.
(Перев. Н. Вержейской)
Эта любовь, тесно связанная с большим миром труда, общественной жизни обогащает внутренний мир лирического героя Ю. Кюнзегеша.
В поэме Ю. Кюнзегеша «Свадьба» осуждается такой пережиток старого, насильная выдача девушки замуж. Очень современна форма мышления и выражения чувств в новом лирическом стихотворении поэта «Пока неслось письмо к тебе, любимой». Воспевая любовь, Ю. Кюнзегеш воспевает постоянство и верность чувства, способного выдержать любые испытания:
Любить не просто.
Даже тот ученый,
Что совершит космический полет,
Страдать из-за любви неразделенной,
Как я, быть может, будет в свой черед.
(Перев. А. Ойслендера)
Женщина в лирической поэзии выступает как равноправный член общества со своими чувствами и переживаниями. Извечная тема разлуки и тоски в народной поэзии сменяется в тувинской лирике наших дней воспеванием радости
встреч и счастья обоюдоравной любви, а пассивность и терпеливость уступав место задору жизненному кипению.
Верой в любимую, в ее душевную поддержку дышат строки М. Кенин-Лопсана:
Я знаю:
Меня спасут,
Разбиться мне не дадут
Руки моей любимой.
(Перев. С. Козловой)
Много молодого задора, тонкого лиризма и конкретной образности в лирических стихах К. Кудажи: еще неясное чувство ожидания любви в песенке «Скажи хоть слово», облик любимой девушки-доярки, поэтизация ее труда в стихотворении «Девушке-доярке»:
Когда ты занята делом …Чем бархат и шелк шуршащий
На ферме при свете дня, Дороже мне во сто крат
В рабочем халате белом― Твой чистый, как наше счастье,
Как праздник ты для меня. Твой строгий простой халат.
(Перев. Е. Старининой)
Силой и красотой чувства подкупает читателя стихотворение «Только ты!»:
Но если бы чудом был сложен
Живой образец красоты
Из девушек милых, несхожих,―
Желанной ― осталось бы ты!
И если имел бы я сотню
Сердец для стократной любви,―
В одни только руки ― твои!
(Перев. Е. Старининой)
В лирических произведениях тувинских поэтов ясно ощущается присутствие молодости, ее требовательность, чистота и щедрость сердечного чувства. Но, вместе с тем, необходимо сказать, что в тувинской поэзии образ женщины еще не всегда получает достаточную художественную выразительность; раскрытие нередко идет через внешнее описание, а не «изнутри». Однообразие в выражении чувств, описательность и созерцательность, бесконечные встречи в парке на берегу, под черемухой, стали дурным штампом, особенно в стихах молодых поэтов. В них часто проглядывает сухость, не эмоциональность, вялость чувства.
Шире и глубже писать историю сердца – задача немаловажная, ибо лирика борется за жизнелюбие, красоту мироощущения, цельность чувств советского человека. Не случайно В. И. Ленин говорил К. Цеткин о том, что коммунизм должен нести с собой не аскетизм, а жизнерадостность и бодрость, вызванную также и полнотой любовной жизни. Научить любить, научить бороться за счастье ― одна из задач молодой тувинской поэзии.
Вопросы мастерства имеют огромное значение для молодой литературы Тувы. Как отмечает Л. Соболев мастерство советского писателя ― это органический сплав таланта, коммунистического восприятия мира, знания жизни, профессионального высокого умения и острого ощущения времени.
Тувинские писатели постепенно овладевают мастерством портретного выражения образа. Наглядное подтверждение этому мы видим в повести С. Тока «Слово арата» ― в образах Тас-Баштыг, Албанчи и Кангый.
«…Албанчи ― высокая, плотная, с тяжелыми косами, глаза большие, глубокие, как ущелье, с густыми черными ресницами, быстрые и светлые, как вспышка зарницы».
Вот некоторые штрихи портрета другой сестры. «Кангый … была рослая и стройная, как и старшая сестра. Глаза у нее не как у нас ― узенькие, а большие, раскрытые, как будто она смотрит на что-то очень красивое и немножко удивляется. Нос у Кангый тоже другой ― как у девушек Монгун-Тайги, высокий и прямой…». За внешним портретом сестер возникает их живой облик, ощущается лирический подтекст, братская любовь к ним автора повести.
Читателю, естественно, прежде всего, хочется представить зрительно, но многие тувинские писатели все еще робко обращаются к этой важной стороне в создании образа. Молодым писателям нужно сполна использовать накопленный опыт портретного выражения образа, как в тувинской литературе, так и в литературе братских народов. Тем более, что в последнее время появились такие яркие произведения, прошлое времена, как «Горянка» Р. Гамзатова, «Сильнее бури» Ш. Рашидова, «Птичка-невеличка» А. Каххара, в которых созданы запоминающиеся образы наших современниц ― тружениц Асиат, Айкыз, Саиды, идущих вместе с народом вперед к великой цели. Характерна острая постановка вопроса, воинствующий темперамент поэта Р. Гамзатова:
Ударило сердце тревогу. Всем бедам твоим и мытарствам
Клянусь я грядущим годам: Дать бой ― это славный удел.
Отныне ни мужу, ни богу Невежество, грубость, дикарство
Тебя я в обиду не дам. Беру, как солдат, на прицел!
Тувинская литература помогла формированию нового социалистического создания тувинской женщины, внедрению в жизнь ее фактического равноправия. Литературные образы тувинских женщин ― Самбукай, Кара, Ильдирма, Севенма, Хандыва, Чечек, Кускелдей, Тас-Баштыг ― имели большое положительное, идейно-эстетическое влияние на массы, были своеобразным духовным ориентиром. В каждом из них были заключены отдельные живые черты тувинской женщины, ее отношения к обществу, труду, коллективу, семье. В целом тувинская литература смогла показать сложную диалектику внутреннего роста аратки, ее гражданское и общественное становление.
Однако в литературном формировании образа женщины есть ряд существенных недостатков. В некоторых произведениях бросается в глаза налет схематизма и отсутствие психологической глубины в изображении женского образа. Нет еще яркого типа женщины-общественницы, производственницы, руководителя, партийного работника, тогда как наша жизнь дает богатый «строительный» материал.
Интересен по замыслу характер Кускелдей из «Осуществленной мечты» С. Тока (1954 г.). Жена председателя колхоза ― его боевая помощница, первая тувинская женщина, получившая орден Ленина. Она собирает подарки бойцам на фронт, проводит разъяснительную работу среди женщин, интересуется вопросами большой политики ―открытием второго фронта и действиями союзников, борется с притаившимися врагами коллективизации, свою дочь Чечекму воспитывает в патриотическом духе.
Характерно, что героиня пьесы ― реально существовавшее лицо. В годы войны она заявила: «Гул войны громким эхом отозвался у нас в Туве». Ничего было не жаль, лишь бы победила Советская Россия. Ведь она указала нам путь к свободе, к счастью». Однако верный идейный замысел и богатый жизненный материал не нашли полнокровного художественного воплощения ― образ Кускелдей оказался бледным и схематическим.
Тувинские писатели должны теснее связывать судьбу женщины с жизнью области, всей страны, ярче освещать созидательный труд женщин на всех участках коммунистического строительства.
Нынешняя тувинская женщина гораздо шире понимает мир, и знаний у нее неизмеримо больше. И Серен Бараан, и Ак Седип ― тоджинки – охотницы шестидесятых годов уже не те, что были раньше ― они ушли вперед, в коммунистическую семилетку.
В наших глазах складывается новый тип женщины-тувинки, соединяющей труд, учебу и заботу о семье с участием в управлении государством. Ушли в безвозвратное прошлое времена, когда женщина была задавлена изнурительным домашним трудом. Нынче тувинские труженицы удостаиваются высокого звания Героя Социалистического Труда и награждаются орденами Советского Союза: это чабаны Уруле Кандан и Ыйма Лопсанчап, доярки Оюн Дадар и Маады Пичи-Уруг, охотница Серен Бараан и строитель Монгуш Ясла ― героини нашей семилетки. Вот почему областные газеты «Шын», «Тувинская правда», «Тыванын аныяктары» в последнее время все чаще публикуют очерки о передовых женщинах Советской Тувы.
Назрела необходимость выпуска художественного сборника «Женщины Советской Тувы». Надо во весь рост показать величавый образ труженицы, ее чудесные силы и энергию. В Туве свыше 200 матерей-героинь, у которых более двух тысяч детей. Но о материнской славе написан только один очерк С. Тока «Мать-героиня» (посвященный Кызыл-оол Шарави из Улуг-Хема).
Жизнь современной тувинской семьи, борьба женщин-араток за коммунистический быт, вдохновляющая сила настоящей любви ― все это, к сожалению, еще редко встречается в последних произведениях тувинской литературы. Огнем сатиры и общественного осуждения нужно бороться за нравственную чистоту быта, против пьянства, лени, феодальных пережитков, религиозного дурмана, против домашнего рабства, культурной отсталости, снисходительно недоверчивого отношения к женщине-активистке. Мало только лирического восхваления красоты женщины, нужны все художественные краски ― от юмора до жгучей сатиры.
Несмотря на отмеченные недостатки, нужно еще раз со всей силой подчеркнуть, что образ тувинской женщины ― недавней кочевницы ― одно из достижений молодой литературы Тувы в создании образа положительного героя, в котором выражены передовые мысли и чувства времени, лучшие черты народа. Это – труженица, гражданка и мать, имеющая большие и возвышенные цели, вступает на широкую дорогу общественной жизни.
Вместе с русскими подругами строят коммунизм тувинские, хакасские, алтайские, удэгейские, нанайские, чукотские и другие женщины нашей страны. Анна, Саида, Турсуной, Зульфия, Кара-Кыс и Оюнмаа идут в одной дружной шеренге строителей и созидателей, чьими золотыми руками возводится прекрасное будущее человечества – коммунизм.
Справку подготовила главный библиограф
ОНКЛ «Тувинской республиканской детской
библиотеки им К.И.Чуковского
Куулар Аржаана Болатовна
Изынеева, М. А. Женщина в тувинской литературе / М. А. Изынеева – Текст: непосредственный // Ученые записки / отв. ред. Н. А. Сердобов; Тув-й науч.- иссл. ин-т языка, литературы и истории. – Кызыл,1961. – Вып. IX. – С. 176-186.
